Открытый космос Георгия Гречко

 Американская «Чикаго Трибюн»: «Пришло время сказать русским спасибо за то, что они держали международную космическую станцию на плаву, пока шаттлы разбирали по винтику в «автосервисе» НАСА». Прочитать такое приятно.

– Какие у вас возникли чувства, когда узнали, что с Discovery не все в порядке?
– Мы дружили с американскими астронавтами еще во времена холодной войны. На днях вот праздновали 30-летие совместного полета «Союз» – «Аполлон». Тогда экипажи изучали корабли будущих соседей. Помню, командир американцев Томас Стаффорд сказал мне: «Ну и смелые же вы, ребята!» Он имел в виду архаичность нашей техники. Сейчас мне очень захотелось сказать ему: «Ну и смелые же вы, ребята!» Но я промолчал.

– Неужели все так пессимистично, и «космические корабли больше не будут бороздить просторы Вселенной»?
– Некоторые ученые и политики в США считают, что надо в корне менять космическую стратегию, и разработать программу полетов на Марс.

– А для нас?
– В Институте медико-биологических проблем (ИМБП) уже началась подготовка к полету на Марс. На Земле будет создан жилой блок космического корабля, который за 500 дней должен «слетать» на эту планету и обратно.

– Кем ощущает себя человек, вышедший в открытый космос?
– Я высунулся только наполовину и уже почувствовал себя профессором на кафедре высотой 350 км! 

– О чем мечтается в космическом корабле?
– Все прозаично: выполнить и перевыполнить программу полета, вернуться живым и не оказаться виноватым.

– Самое трудное в космосе – это…
– …сдержать эмоции! Космонавты – маленькие дети. Если с тобой из ЦУПа поговорили равнодушно, воспринимаешь как оскорбление, хорошее слово – высшая награда. Возвращать эмоциональное равновесие нам помогали записи Высоцкого.

– Вам было уже 54 года, когда вы в последний раз отправились на орбиту. Как вас отпустили с Земли?
– Главное – не возраст, а физическое состояние. Если ты вписываешься в медицинские рамки, то можешь лететь и в 120 лет. Мне 74 года, но я не полечу! Для науки чем старше космонавт, тем интереснее. Мне же привычнее самому ставить опыты, чем быть подопытным кроликом.

– Чем быт космонавтов тридцатилетней давности отличается от современного?
– Во-первых, уже на станции «Мир» у ребят появились крохотные кабинки-каюты. Это очень важно – иметь свое укромное местечко в замкнутом пространстве. Во-вторых, питание стало более разнообразным. Когда мы летали, не было ни молочных, ни рыбных блюд. Теперь есть даже свежие овощи, которые ребята выращивают сами. Но начинали огородничать на орбите мы: в своем первом полете я сажал горох. 

– Иными словами, меню можно заказать, как в ресторане?
– Можно. Только в невесомости меняется вкус. Кстати, все признают, что русская пища самая лакомая. Так что в космосе без нас никуда!

– Вы уже много лет живете в Москве. Как вы ее воспринимаете?
– Это провокация! Я родной сын Ленинграда и приемный сын Москвы. В столице меня безумно раздражают пробки! Хотя московское правительство и старается строить дороги, объезды, развязки, ничего не помогает. Вот и сегодня (31 июля. – С. В.) поеду на день рождения к Леониду Якубовичу проверенным способом – на метро…