Григорий Сиятвинда: «Быть таким, как все, я хотел только в детстве»

– Сейчас много говорят о возрождении кинематографа в России…
– На мой взгляд, точнее говорить – кинематограф встает на ноги. Возрождение – это слишком сильно сказано. Хотя смотря с чем сравнивать. Если вспомнить начало девяностых, наверное, возрождается.

– По вашему мнению, каким должно быть российское кино?
 – Хорошим. Надо, чтобы и юмор был, и смысл, и спецэффекты, и красивая картинка, и качественный звук.

– Если бы вы могли заказывать фильм – его сюжет, качество, чего бы душе было угодно?
– Пока для меня идеал – «Властелин колец». Идеальный фильм, который показывает, что кино дошло до уровня, когда можно экранизировать любую книгу.

– Как вы относитесь к сериалам?
– Иногда – достаточно выборочно – я в них снимаюсь. Не люблю переводные комедии положений, так называемые ситкомы – с хохотом зрителей за кадром.

– За что вы их так не жалуете?
– Виноват не жанр, а те, кто его делают. Ситком с Чарли Шинном, например, смотрится совсем иначе. Он играет шикарно и смешно. А наши пока не чувствуют жанр.

– Расскажите тогда о работах в серьезном кино.
– Настоящих фильмов немного – «Не валяй дурака», «Спартак Калашников», «Жмурки». Отрадно, что мои роли становятся все крупнее. В «Параграфе 78» я уже играю одного из главных героев.

– Темный цвет кожи мешает?
– Да – в кино. В театре все иначе, это вообще штука условная. Например, в спектакле «Сатирикона» «Макбетт» я – Макбетт – одет в современную военную форму. При этом у меня в руках здоровый двуручный меч. И никто не спрашивает, почему у нас тут эпохи перепутаны, а короля негр играет. Все это неважно. Главное – хорошая игра. Надеюсь, она мне удается, за эту роль меня даже признали  «Лучшим злодеем» театральной Москвы.

– А как вам удалось попасть в один из самых престижных театров столицы?
– На общих основаниях. 10 лет назад я окончил Щукинское театральное училище и стал «показываться» в разных театрах. В «Сатириконе» мне предложили остаться.

– Вас часто сравнивают с Константином Райкиным, по сути, с вашим боссом – главным режиссером и художественным руководителем театра. Это приятно?
– Все зависит от степени агрессивности и тактичности сравнивающего. Моя совесть чиста – я не кошу под Константина Аркадьевича. Иногда, правда, получается, что мы сидим друг напротив друга и случайно делаем одинаковые движения. Например, подпираем голову или трем подбородок.

– Говорят, Райкин вам благоволит.
– Когда Константин Аркадьевич принимал меня в труппу, он обещал главные роли  и держит слово. Сейчас у меня три спектакля: «Макбетт», «Доходное место» и «Смешные деньги». Последний спектакль по пьесе Рея Куни. Говорят, что по количеству поставленных пьес он уже превзошел Шекспира. Кстати, и по количеству продаваемых билетов спектакль «Смешные деньги» – чемпион. У него самый высокий рейтинг в репертуаре нашего театра, хотя по своей художественной ценности он в хвосте. Там ведь нет содержания. Так, комедия положений для отдыха зрителей.

– Вы иронизируете? Считаете, что театральная сцена приближается к эстраде?
– В театре, я это понимаю интуитивно, смех может быть совершенно такой же по громкости и вульгарности интонации, как на эстрадном концерте, но по содержанию он другой. Хотя, чтобы театр сейчас был успешен, достаточно сделать 7–8 спектаклей типа «Смешных денег», и аншлаги гарантированы.

– Почему?
– Очень странная вещь происходит: у публики что-то в голове меняется. Действительно, наверное, жизнь такая тяжелая, что если люди куда-то вечерами выходят, им не хочется проблем, не хочется напрягаться. Раньше, когда были «закручены гайки», театр был отдушиной для интеллигенции: можно было прийти и насладиться подтекстами. Сейчас необходимость в таких подтекстах отпала. Из-за этого, видимо, все реже возникает потребность в серьезных спектаклях.

– Но чтобы посмеяться, можно посмотреть какую-нибудь юмористическую программу по телевизору. Кстати, и деньги не надо тратить. А можно сходить на концерт Петросяна, например.
– Ну если вы можете пойти и посмеяться на Петросяне, то идите – смейтесь там, а к нам можете и не заходить.

– Все актеры обычно говорят, что очень заняты. Не мешают жизни постоянные перевоплощения?
– Я не просыпаюсь среди ночи, терзаемый вопросами: «Кто я? Где я?» Это, наверное, признак нездоровой психики. Для меня театр – работа, и я не хочу, чтобы моя жизнь ограничивалась только театром. Жизнь она гораздо шире, глубже и интересней.

– Что занимает Григория Сиятвинда кроме профессии?
– Я бы с удовольствием назвал своим увлечением путешествия. Но это мне удается гораздо реже, чем  хотелось бы. Я очень люблю ездить по миру, но могу себе это позволить только во время отпуска и при условии, что к этому отпуску еще и деньги скопились.

Наверное, когда у меня будет много свободного времени, я целиком отдамся своему любимому занятию – ничегонеделанию. Доживу до пенсии – буду делать что хочется, без обязательств перед собой и другими. Захотел – сходил в театр, захотел – в кино, захотел – книжку почитал, а захотел – полетел в Австралию, погулял там и вернулся домой. Хочется, чтобы к пенсии появилась такая возможность.