Евгений Гришковец

– Вы – театральный режиссер, но уже несколько лет поете с группой «Бигуди».

– Вы мне льстите. Я вовсе не пою! Я не делаю этого даже под душем, даже шепотом. Если я спою, то люди, читающие мои книги и приходящие на мои спектакли, раз и навсегда отвернутся от меня. Я не пою, а говорю. Наш новый альбом называется «Петь». Это глагол, выражающий мое отношение к процессу.

– Каково же это отношение?

– Когда человеку больше всего на свете хочется петь, он поет. Его пробивает, и он уже не может побороть это желание. Я посвятил бы альбом всем тем, кто не обладает ни голосом, ни слухом, но хочет петь. Тем, кто стесняется петь даже караоке.

– А супруга поет?

– Да, у нее в отличие от меня прекрасный голос. Она поет по-польски, по-итальянски, по-сербски и, конечно, по-русски.

– Чем отличается музыкальное выступление от театрального?

– Перед музыкальным можно выпить немного алкоголя для храбрости.

– А что пьете?

– Коньяк и виски – потому что вкусно. Только немного.

– Ваш любимый парфюм?

– Тот, которым я пользуюсь в данный момент.

– Что важнее – реакция публики или собственное ощущение?

– Каждый раз все по-иному. Многое зависит от публики. Я иногда останавливаю спектакль и говорю, что это в кино все могут уйти, а фильм все равно закончится. Но я же на спектакле живой! Это диалог! А там не может быть ведущего и ведомого, это высшая форма демократии. Иногда я недоволен, а зрители в восторге, а иногда наоборот.

– Мы живем в культурном мире?

– Когда я общаюсь со своими друзьями, мне кажется, что да. А когда включаю телевизор, ощущение теряется. В последнее время особенно.